* 23 ФЕВРАЛЯ - МЕЖДУНАРОДНЫЙ ЖЕНСКИЙ ДЕНЬ *

СЕРГЕЙ ЦАРАПКИН

23 ФЕВРАЛЯ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ЖЕНСКИЙ ДЕНЬ

Эллочка так звала ее мама, так звали ее подруги в школе и в институте, так звали ее сослуживцы в компании "Норд-вест", где она трудилась.

Впрочем, в паспорте Эллочка была записана как Елена Кирилловна Лютикова.

То, что она была Лютиковой, с этим обстоятельством Эллочка уже давно смирилась, как смиряются с веснушками или большим носом. Тут законы природы наследственность.

Вот и Лютиковой она стала вслед за мамой, по воле отца. Здесь было о чем подумать. Девичья фамилия мамы была Белозерова, и Эллочка вполне могла бы носить

материнскую фамилию. Но могло бы стать и так, если бы схлестнулись отцовская и материнская воли: Белозерова-Лютикова но это вообще ни в какие ворота!

В общем, Лютикова, и все тут! А вот оказалось, что не все.

В паспорте Елена, а в жизни Эллочка. Были и веснушки, и длинный нос, было уже тридцать два года, и была Лена Лютикова, двойник Эллочки.

Паспорт это была не просто реальность, а документально оформленная реальность. Но не менее присутствующей в качестве факта жизни конкретного человека

была и другая реальность. Может быть, тут и не было бы никакой проблемы ведь в конце концов человек вроде один и тот же, если бы не веснушки и длинный

нос. С этих самых веснушек и длинного детского носика все и началось. На всех без исключения фотографиях: детство, школа, подростковый период и даже карточка

в паспорте словом, везде обвислый, ненавистный нос и пятнистое лицо. А это уже, согласитесь, определенное отношение и самооценка.

Отношения, впрочем, были неоднозначно "рябые" и "длинноносые". Но разве это меняло дело? Ведь дразнили ее в глаза, и чаще за глаза, "слонихой".

Ну какая же ты слониха? утешала свою девочку мама. Слонихами мальчишки зовут полных девочек. А ты у меня стройная, высокая! Ты, наоборот, супермодель!

Хоть сейчас на подиум или на "Фабрику звезд"!

А это что? визжала Леночка-Эллочка. Она стегала указательным и средним пальцами свой ненавистный нос. Это разве нос? Это хобот!

Носик действительно был будто весенняя сосулька, повисшая над верхней губой.

Потом, когда Леночка-Эллочка научилась рассматривать себя в зеркале и рассматривать не только свое лицо, а всю себя, она нашла столько неоспоримых достоинств,

что этот ненавистный нос и весенняя пятнистость стали лишь незначительными деталями, которые очень даже просто можно было превратить из недостатков во

что-то вроде изюминки, шарма или в особенность, подчеркивающую индивидуальность.

Вот тогда и произошло то самое окончательное разделение в сознании одного человека на две совершенно различные, и при этом продолжавших реально присутствовать

как-то рядом и одновременно, личности. Эллочка отделилась от Леночки настолько, насколько от тела может отделиться его тень.

И это было бы ничего, если бы четко было решено, кто тень, а кто тело, отбрасывающее эту тень. Но вот тут как раз и гнездилась эта вечная путаница.

До тридцати лет Эллочка жила под знаком молодости, студенчества и постинститутской инерции. Подруги, знакомые, институтские связи все это как-то плавно

перетекло из институтских стен в стены компании "Норд-Вест". Компания торговала хорошими, дорогими часами и имела в Москве и Петербурге сеть своих магазинов.

Президентом компании был Виталий Петрович Комаров. В свое время Виталий Петрович в Ленинградском горкоме КПСС руководил всей комсомольской работой в колыбели

русской революции. Потом, когда перестройка успешно завершилась и надо было уже от громких слов и пожеланий переходить к делам, возникла насущная необходимость

понять, чего же все-таки мы желали перестраивать и каковы имели цели. Тут началась еще большая неразбериха. Становилось ясно, что ничего не ясно. И вот

тогда, где-то на грани восьмидесятых и девяностых, коммунисты, не все, но те, кто дозрел и посмел, стали переряжаться в капиталистов. И это было не так

болезненно, как могло бы показаться. Руководящие посты, номенклатура, как идея, пришедшая на смену идеям марксизма-ленинизма, и полное отсутствие денег

это были составляющие будущего успеха. Сменили вывески, создали структуры, пересели в другие кресла и все. Деньги потекли рекой, а с деньгами пришел

вкус к другой, не советской жизни.

Виталий Петрович и сейчас, спустя двадцать лет, оставался все так же по-комсомольски моложав, подтянут и светел духом. Он вовремя понял пагубность чрезмерных

алкогольных возлияний и поэтому, в отличие от друзей-сверстников из номенклатурной колоды, имел сытое, гладкое лицо, без мешков под глазами, ясный, почти

лучистый и достаточно острый и проницательный взгляд и крепкое рукопожатие.

Когда его единственный сын Костя, выпускник политеха, пришел к нему и предложил не просто голую идею, подтекстом которой читалось бы: "Дай мне, папа, возможность

ничего не делая получать много". Нет. Костя был не таковым. Все лучшее он усвоил и перенял по наследству от отца. И при этом он был достаточно амбициозным,

даже агрессивным, со скидкой на политкорректность.

Костя пришел с идеей и своей молодой командой. Команда была из сокурсников по политеху.

Виталий Петрович внимательно выслушал сына и познакомился с ребятами. Потом он попросил все эти мысли оформить на бумаге. Был составлен бизнес-план, а экономисты

"Норд-Веста" просчитали рентабельность проекта.

Виталий Петрович подумал и создал для сына дочернее предприятие, которое занималась торговлей бытовой техникой. Таким образом, стал складываться холдинг,

и это было в интересах Виталия Петровича.

В команде, которую привел с собой Костя, была и Эллочка. Экономическое образование и работа в разнообразных фирмах в качестве бухгалтера все это позволило

Эллочке стать главным бухгалтером в созданной компании. Через три года компания насчитывала более трехсот человек сотрудников, имела семнадцать магазинов,

значительную долю в собственности торгового центра "Москва" и свои представительства в десяти европейских странах.

Уже на третьем году работы в компании Эллочка имела хорошую французскую машину, двухкомнатную квартиру на Шаболовке и строила дачу под Волоколамском.

А когда ей исполнился тридцатник, она решила, что можно подумать и о семейной жизни с мужем и ребенком.

Это решение созрело закономерно и естественно в сознании Эллочки, как если бы она, делая расчеты, вычитала, прибавляла, делила, и в результате на экране

калькулятора выскочили закономерные и ожидаемые циферки.

Вот такие циферки выскочили после тридцати лет в сознании Эллочки. И она, как женщина деловая и умеющая контролировать свои чувства, спокойно и со всей

присущей ей рассудительностью стала над этой проблемой думать.

Все, что касалось ее самой, было более и менее ясно. Отсутствие материальных и жилищных проблем, возраст, когда надо что-то решать в этом роде, и появившееся

желание это решать.

Все, что не касалось лично ее, было связано с присутствием в ее жизни мужчины, с которым она бы желала строить совместную жизнь.

Эллочка стала достаточно рано жить самостоятельной жизнью. Уже в институте она подрабатывала в качестве бухгалтера на разных мелких фирмах, что позволяло

ей быть материально независимой. Но так получилось, что пока она жила с отцом и матерью, она ни с кем из мальчиков не стремилась сближаться. Ее подруги

делились с ней своими сексуальными приключениями, а у Эллочки эти рассказы вызывали улыбку и внутренний протест. Эллочке думалось: ради чего все эти связи-однодневки?

В ее душе зрел свой образ того, кого она могла бы полюбить. Это был образ романтического героя из читаемых ею в огромном изобилии в школе и в институте

книг.

Эллочка экономист с четким умом прирожденного бухгалтера и с душой, мечтавшей о принце, герое. Она не задумывалась, как и каким образом это уживалось

в ней. Но когда она поняла, что уже неприлично оставаться девственной в полных двадцать шесть лет, то и решение было простым и однозначным: "Если это надо

сделать, то я это сделаю".

Приближалось лето, и Эллочка поехала в Крым. И там, в Крыму, двухметровый баскетболист, с которым она купалась в ночном море, сделал ее женщиной. Понял

ли он, что имел дело с девственной Эллочкой? Вряд ли. Девушка, которой двадцать шесть лет, с трезвым умом математика и работающая бухгалтером, просто обязана

была соответствовать. И Эллочка старалась соответствовать.

Романтическую историю, которую Эллочка сочинила для себя с этим баскетболистом, пришлось несколько откорректировать. В Эллочкином сценарии ночное купание

не должно было закончиться половым актом. Тем более, это не должно было произойти в воде.

Они в тот вечер сидели в прибрежном ресторане на окраине Ялты. Их ждала ночь в гостинице, но баскетболист потащил ее купаться. Выпитое в ресторане вино

и крепкие руки сильного мужчины сделали так, что Эллочка потеряла контроль над ситуацией. И когда они вдвоем, сидя на топчане перед абсолютно черным морем

и таким же черным южным небом, почти на ощупь пили шампанское и когда баскетболист помогал Эллочке раздеться, чтобы искупаться, Эллочка, чувствуя себя

в полной власти мужчины и от этого нового для нее ощущения не понимая своего тела и перетекающей из его рук, из его губ прямо во всю ее плоть силы, которая

растворяла, превращала шум прибоя в запах моря, в эту черную ночь без звезд, без луны, где нет глаз и зрения, но вся ты это один звук, одно чувство отсутствия

себя и еще какой-то невыразимой полноты, от которой Эллочке хотелось одновременно смеяться, выть, прыгать и кусаться.

И она два раза укусила своего баскетболиста. Видимо, именно когда она кусала его за руки и в шею, он и снял с нее купальный костюм.

Действительно, зачем ей был нужен в тот миг купальный костюм, когда она сама уже почти отсутствовала. Она была морской волной. И когда сильные руки ее героя

понесли ее к воде, и когда ее положили на теплую дышащую воду, и когда мягко приподнявшаяся волна лизнула спину, попу и ноги, только тут она встрепенулась

и попыталась высвободиться. Но было уже поздно. Ей удалось лишь сильно укусить куда-то в область груди своего похитителя, и они оба погрузились в воду.

Под ногами была шевелящаяся от накатов волн галька. Это шевеление дна вызывало у Эллочки страх и заставляло крепче прижиматься к своему спасителю. Они то

ли кружились, то ли танцевали, то ли переплетались, как водоросли, или становились рыбами и тесно терлись спинами, ногами и животами друг о друга.

А потом, когда кружилась голова, от кружения Эллочка почувствовала что-то твердое, с усилием и настойчивостью проникающее в нее.

Она попыталась развернуться, посмотреть в лицо тому, кто делает ей больно, но не смогла. Волна накрывала ее со спины, а ее спина и все ее тело было в крепких

клешнях морского чудовища.

Его большое тело, огромные лапы, его корявые ноги все его неумолимое существо крепко удерживало всю ее и продолжало причинять боль.

Потом что-то резкое и сильное ударило ее. На секунду показалось, что сознание покинуло ее. В глазах поплыли яркие фиолетовые круги, которые, как показалось

Эллочке, осветили эту непроглядно черную ночь. И Эллочка увидела бабочку. Крупная темно-бурая бабочка с белыми полосками на крупных почти черных крыльях.

Эллочка так реально и отчетливо увидела эту бабочку, что это удивило ее саму:

Смотри, бабочка, она услышала собственный голос и увидела, как ее обессиленная рука пытается подняться и показать кому-то увиденную бабочку.

Да, баскетболист тогда ничего не понял.

Он с усердием сильного спортсмена трахал и трахал нетрезвую москвичку, и ему не было никакого дела до всего остального.

Сценарий романтического приключения был скомкан, и Эллочка наутро, взяв билет, улетела в Москву.

С тех пор за четыре года у Эллочки было три мужчины. Баскетболиста она вычеркнула из своей памяти как первого мужчину, а свое романтическое приключение

в том виде, в котором оно произошло, не вспоминала.

Эти три мужчины, явившиеся в жизни тридцатилетней Эллочки, послужили своего рода материалом для той классификации мужского народонаселения, которую сформировала

для себя Эллочка.

Классификация была простой: старперы, малолетки и те, кого бы могла полюбить Эллочка.

Старперы платили и пользовались, малолетками пользовалась она и, соответственно, платила. А тот, кого любила Эллочка+ Но надо все по порядку.

Первым в ее классификации появился старпер. И надо сказать, не самый худший вариант. Он был, конечно, ровно вдвое старше. Ему было пятьдесят девять, и он

был президентом их компании.

Виталий Петрович Комаров в первый год Эллочкиной работы в компании повез ее в деловую командировку в Грецию, с заездом на Кипр.

Надо быть дурой, чтобы отказаться от такой поездки. Тем более, за счет компании и на целых десять дней.

Это было начало мая, и самолет из Внукова взлетал, облитый теплым солнцем, а под крылом лайнера зеленело нежной, почти воздушной зеленью дорогое сердцу

Подмосковье.

Боинг набрал высоту и продолжал двигаться в абсолютной облачности. Эллочке приходилось часто летать, хотя за границу она летела в первый раз. Но всегда

ей становилось жутко, когда она, глядя в иллюминатор, видела лишь прилипшее к стеклу густое, белое молоко. А ведь высота десять тысяч и скорость тысяча.

Как и куда можно лететь в таком молоке? Приборы, навигация это понятно уму, но когда перед глазами вот такое молоко, то ум Эллочки начинал пасовать.

Но люди ходили по салону, стюард развозил напитки и газеты, играла где-то музыка, кто-то смотрел телевизор.

В сумочке завибрировал телефон. Эллочка достала аппарат.

Звонил Виталий Петрович. Пять минут назад он поднялся из соседнего кресла и пошел в туалетную комнату. Теперь он звонил ей из туалетной комнаты. У него

случилась, как он выразился, авария. Оторвалась на пиджаке пуговица и соскочила запонка с манжеты.

Эллочка поднялась и, поправив сумочку на плече и прическу, двинулась по проходу. Туалетная комната находилась в хвостовой части, и надо было по трапику

спуститься в нижний этаж. Тут коридор делился на два рукава. Дверь слева вела в бар, табличка над правой дверью сообщала сразу на трех языках, что это

вход в туалетные комнаты.

Эллочка надавила на ручку и прошла в короткий коридорчик.

Три двери, лампочка над первой дверью оповещает: "занято".

Дверь, над которой зажжена лампочка, была чуть приоткрыта. И Эллочка сквозь достаточную щель сразу увидела Виталия Петровича.

Он стоял к ней спиной и что-то рассматривал в зеркало на своей рубашке. На спинке стула висел его сиреневый пиджак.

А, Эллочка, заходите, пожалуйста, вот видите, обратился он не к ней, а к своему сиреневому пиджаку, оторвалась пуговица. Я снял пиджак и наклонился,

чтобы отыскать ее под столиком, а тут и запонка, черт бы ее подрал!

Эллочка машинально стала осматривать пол в туалетной комнате.

Эллочка, милая, вы что, ищете здесь пуговицу?

Да, Виталий Петрович, ответила Эллочка.

Да разве я здесь ее потерял! Я в баре сидел, там душно. Я решил снять пиджак, и она отскочила+ и потом запонка, Виталий Петрович протянул Эллочке свою

правую руку. Красная волосатая кисть, обрамленная белоснежной манжетой, на которой не было запонки.

Запонка и пуговица лежали на журнальном столике перед зеркалом.

Сейчас принесут иголку с нитками, вы можете пришить пуговицу?

Конечно, Виталий Петрович, улыбнулась Эллочка.

Ну вот и славно! Не просить же мне этого мальчишку-стюарда. Мне приятнее, если это сделает женщина. А на борту, как я выяснил, стюардесс нет. Этакий мужской

экипаж. Понимай как хочешь, при этих словах Виталий Петрович рассмеялся, голубые они, что ли?

Виталий Петрович остренько и с прищуром взглянул в глаза Эллочки.

Взглянул, как прицелился, охотник! подумала Эллочка и улыбнулась.

А вы, Эллочка?

Что я, Виталий Петрович? переспросила Эллочка.

Вы как относитесь к сексуальным меньшинствам?

Нормально, спокойно ответила Эллочка.

Я надеюсь, что вы не лесбиянка и мужская любовь вам не отвратна?

Эллочка сразу же припомнила баскетболиста из Ялты, но, продолжая улыбаться, ответила, что она не лесбиянка и к мужской любви относится положительно.

В комнату постучали, и вышколенный стюард на подносе внес аперитив и блюдце, на котором были нитки и атласная подушечка с воткнутыми в нее иглами.

Молодой человек, обратился Виталий Петрович к стюарду, почему в вашем экипаже нет женщин?

Не знаю, после некоторой паузы, во время которой стюард явно обдумывал неожиданный для него вопрос, ответил он, я могу это узнать у командира экипажа

и потом сообщить вам ответ.

Нет, спасибо, это лишнее. А самолет ваш, случайно, не голубого цвета? с нарочитой серьезностью спросил Виталий Петрович.

Самолет? переспросил явно не понимающий ничего молодой стюард. Самолет+ самолет, да, действительно наш самолет голубого цвета.

И тут и Эллочка, и Виталий Петрович разом грохнули таким заразительным смехом, что даже недоуменный разговором стюард не смог не улыбнуться.

Это имеет значение? удерживая серьезность на улыбающемся лице, спросил стюард.

Нет, нет, это мы так+ от любопытства. Спасибо. Вы свободны. Я вас вызову, когда вы понадобитесь, а сейчас проследите, чтобы нам никто не мешал, последние

слова Виталий Петрович произнес, подойдя к стюарду и взяв его за локоть. В дверях он подмигнул стюарду и аккуратно, будто снимая невидимую ниточку с костюма,

вложил в его нагрудный карман купюру.

Эллочка всего этого не видела. Она, выбрав иглу и необходимые нитки, вдевала нитку в иголку.

Потом было все просто и до предела ясно. И эта ясность даже понравилась Эллочке.

Виталий Петрович выпил аперитив и сказал, как что-то само собой разумеющееся:

Эллочка, вы должны стать на десять дней командировки моей любовницей, со всеми вытекающими приятными для вас последствиями. Если вы откажетесь, то в Афинах

я вас отправлю в Москву, без всяких вытекающих для вас приятных последствий.

Виталий Петрович сказал и, достав сигарету, закурил.

Эллочка пришила пуговицу и зубками перекусила сиреневую ниточку.

Я сейчас должна вам дать ответ, Виталий Петрович? отложив иглу, спросила Эллочка.

Да, сейчас, тут. Десять дней это не так уж много, чтобы раздумывать более пяти минут.

Я согласна, ответила Эллочка.

Вы умная и замечательная женщина. Этих качеств никогда не было у моей жены, а ведь мне с ней пришлось прожить почти тридцать лет.

С этими словами Виталий Петрович повернул рукоятку на замке в положение "закрыто" и стал расстегивать брюки.

Эллочка разделась сама.

А через полчаса они сидели снова рядом в креслах на своих местах. Эллочка смотрела в иллюминатор, а Виталий Петрович уютно спал.

По иронии судьбы, ровно через год Эллочка летела в таком же голубом Боинге. Это был ее законный двухнедельный отпуск, в который она везла с собой на Кипр

восемнадцатилетнего Алешу, молодого художника студента первого курса Строгановского училища.

Это оказалось еще скучнее, чем в компании с Виталием Петровичем, хотя и очень в чем-то похоже, но в зеркальном отражении. И вот это зеркальное отражение,

которое Эллочка стала подмечать чуть ли не с первой минуты их путешествия, вызвавшее поначалу раздражение, спустя несколько дней стало забавлять, а еще

через несколько дней просто веселить.

Алеша, длинноволосый губошлеп с кожей и фигурой юной девочки, кроме хорошего полового члена, имел еще одно достоинство: он не храпел.

Ты, Алеша, пьешь, как конь, спишь с открытыми глазами и при этом наутро выглядишь ангелом! то ли подкалывала, то ли спрашивала о чем-то Эллочка.

Алеша сдвигал брови и пытался понять, о чем это она с утра грузит его.

Думать у молодого человека получалось с трудом и туго. Часы показывали уже начало одиннадцатого утра, надо было вставать, лезть в ванну и потом спускаться

в ресторан завтракать.

Алеша выскальзывал из-под простынки, и Эллочка провожала взглядом юного бога с девичьей талией и красивой спиной.

А юный бог, потрясая своей роскошной шевелюрой, выйдя в гостиную, открывал холодильник и как ни в чем не бывало, нацедив из фляги хороший бокал кипрского

красного, выпивал и шел в ванную.

Воплощенная непосредственность, думала Эллочка, мозги для него это уже излишество. У него есть все для красивой жизни+ Хотя, впрочем, скорее всего

лет через десять превратится в спившегося художника-неудачника. Будет стоять под дождем и снегом на ярмарках и продавать свою мазню.

Потом, когда ванная освобождалась, и увлажненный бог, стоя перед огромным зеркалом, созерцал свое тело и расчесывал волосы, Эллочка запиралась в ванную

и, пустив воду, не спешила встать под теплую струю, но пристально и с ожидаемым неудовольствием рассматривала себя в зеркало.

Природное чувство юмора удерживало Эллочку, чтобы не разбульбенить это противное стекло.

Да, я далеко уже не Афродита! Волосы, правда, с медно-красным отливом, хороши! Тут ничего не скажешь. Но грудь! Эти две наволочки. Будто меня сосали пятеро

детей. Живот, бедра, бока все в целлюлите и складках. Под глазами синие мешки. Это от вина. Пить надо, Эллочка, меньше.

Эллочка поворачивалась вокруг и продолжала себя комментировать. На заспанном лице оставался свежим огурчиком только ненавистный нос, висевший прямой сосулькой.

И хотелось, как хотелось в детстве, схватить, рвануть и оторвать с хрустом ломающейся сосульки. Сколько таких же прямых и холодных сосулек она ломала-переломала,

а вот нос, ну никак! Исправить его было невозможно. Врачи предлагали сделать из "сосульки" "обрубок" все той же сосульки. Но разве этого хотела Эллочка?

Зубы были хороши! Хвала дантисту. Губки тоже хороши!

"Две перезрелые вишни", это слова Алеши.

У вас губы, как две перезрелые вишни, обратился он к ней тогда на выставке.

Эллочка с подружкой Катькой, менеджером из отдела рекламы, забрели в один из выходных на выставку. Картина там висела. Что-то+ кажется, сирень+ Да, куст

сирени ощущение огня и воды: течет, кипит, горит. А под холстом простая подпись: "Куст сирени. А. Федоров".

И тут, откуда ни возьмись, возник этот А. Федоров.

То, что это был А. Федоров, Эллочка узнала чуть позже. Но его слова свернули ее с копыт. Эллочка поняла лишь, что ей не понравилось слово "перезрелые".

Почему перезрелые вишни? это последнее, что успела спросить Эллочка.

Того, что произошло в следующую секунду, в представлении главного бухгалтера компании "Норд-Вест" Елены Кирилловны Лютиковой просто не существовало в жизни,

а следовательно, не могло произойти. Но то, что случилось, все же случилось. Незнакомец поманил ее пальцем и сам сделал волшебный шаг, и Эллочка вынуждена

была сделать такой же шаг. Шаг за перегородку. Это как бы получилось, что она и он шагнули за картину нырнули в этот текучий, горящий и кипящий куст

сирени.

"Куст сирени" остался с той стороны перегородки, а он и она стояли уже с другой стороны. Его шаг за перегородку это одна секунда. Ее шаг за перегородку

еще одна секунда. Потом, кажется, была еще одна секунда, когда Эллочка увидела очень близко перед собой лицо этого мальчика и почувствовала, как его

рот проглотил ее губы.

Вы, что... вы+ Это+ Зачем? Эллочка пыталась найти точку опоры, чтобы+

Переспелые вишни просятся в рот, услышала она, и все.

Он сказал и вышел из-за перегородки. А еще через секунду вышла и Эллочка.

Катька, кажется, ничего не заметила. Она была в другом конце зала.

Эллочка подошла к Катьке.

Что с тобой? спросила ее Катька.

А что? спросила в свою очередь ее Эллочка.

Ты какая-то+ Катька не находила слов, но зеленые огромные глазища светились внутренним огнем и блеском. Лицо Катьки из бледного стало огненно-медным,

а глаза заблестели, как блестят глаза у самок, когда они чуют хорошего кобеля.

Ты, Элка, будто тебя, Катька пододвинулась ближе к подруге и шепнула в ухо, будто тебя только что трахнули.

Ты на себя посмотри+ Красная, как самовар, и глаза навыкате, Эллочка смотрела на подругу, но ей казалось, что она смотрит в зеркало.

Ты видела сирень? минуту спустя спросила Катька.

Они уже спускались по лестнице в бар, который был на первом этаже.

Какую сирень, притворившись, что не понимает, о чем ее спрашивают, ответила Эллочка.

"Куст сирени", картина Алексея Федорова.

Алексея Федорова+ повторила Эллочка, да, я видела эту картину.

И снова румянец, огонь во все лицо и вкус вишни на губах.

Мои губы пахнут вишней, почти шепотом проговорила Эллочка.

Что? спросила Катя.

Нет. Я о своем, о девичьем, отшутилась Эллочка и спросила в свою очередь:

А ты откуда знаешь, как зовут этого художника?

А он был на выставке и подошел ко мне.

Подошел к тебе? удивилась Эллочка.

Ну да. Я стояла перед его картиной, и он подошел ко мне.

Перед какой картиной? Эллочка начинала волноваться.

Кажется, "Вишневый сад". Там была нарисована цветущая вишня.

Вишня?

Ну да, вишня! Да что с тобой? У тебя глаза, как у волчицы! Аж жутко! Не смотри на меня так. Мне страшно.

Извини, Эллочка отвела от подруги взгляд. Она и сама почувствовала, что слишком пристрастно допрашивала Катьку.

А вон он, дернула за рукав Катя.

У стойки бара, к которой направлялись девушки, стоял тот самый негодяй и улыбался.

Если бы он не улыбался, то Эллочка без слов залепила бы ему хорошую затрещину. Это она умела делать своей тяжелой рукой.

Но он улыбался. О, этот ангельский взгляд, эта неземная улыбка! Перед Эллочкой стоял спустившийся с небес херувим+

Эллочка распахнула шторки и заскочила в ванну. Она знала, что хороший контрастный душ, хорошая косметика и хорошая одежда сделают свое дело, и через час

она будет в полном порядке. А уж ее вишневые губки они и без помады хороши.

Вишенка! Открой дверку своему мальчику, за дверью скребся Алеша.

Вчера она его впустила и пожалела. Когда он выходил из ванной, она поймала его взгляд.

Когда кобель хочет суку, он ничего вокруг не видит. Но после, когда взгляд и речи его становятся более осмысленными, тут включается способность оценивать

ситуацию. Эллочка заметила, как покривились губы у него, когда он в зеркале увидел ее.

Она сидела на краю ванны. Ей было тяжело от вечера накануне. Теперь горячая вода и утренний секс с этим полубогом-полукобелем все это добило Эллочку.

Она присела в изнеможении на край большой ванны, и краешком глаза увидела и свое помятое тело, и круги под глазами, и лицо без косметики, и представила

его взгляд на все это.

Нет, милый, не пущу! Потерпи, ответила Эллочка.

Он похож на Рекса. Был мультик, где элегантный Рекс занимался только тем, что выслеживал какую-то таксу и по ночам пускал слюни от мечтаний.

Он похож на Рекса.

Ты будешь Рексом, сказала Эллочка.

Когда он ее назвал "Вишенкой", она не стала возражать, но оставила за собой право, если захочет, дать и ему условную кличку.

Рекс, так Рекс, рассмеявшись, ответил Алеша. Пошли хавать, Рекс хочет мясо! и Алеша выразительно тявкнул.

Я же говорю, что ты кобель! рассмеялась Эллочка.

Не кобель Рекс, огрызнулся Алеша.

Он даже по-собачьи огрызается, подумала Эллочка и примирительно погладила Рексу животик.

Пойдем, я тебя накормлю мясом.

Двухнедельная прогулка обошлась Эллочке в месячную зарплату.

Куда деньги делись? думала Эллочка. Голубой Боинг летел в Россию, а на ее плечо склонялась головка нетрезвого херувима.

Воровал, небось, пес, подумала Эллочка. Она представила, как выворачивает его карманы и оттуда сыплются купюры.

Эллочке стало противно. Видела же она, как он пялился на молодых горничных да на девок на пляжах и в кабаках. И вот теперь, когда все розовое осталась позади,

в голову полезли отрезвляющие и гадкие мыслишки. Эллочка почувствовала себя запачканной какой-то грязью. Ей показалось, что от ее новенького шелкового

костюмчика пахнет как-то не так.

Эллочка стала принюхиваться и почуяла стойкий, тяжелый запах перегара.

Юный херувим, опустив свою златовласую головку ей на плечо, дышал ей в бюстгальтер вчерашним коньяком.

Эллочка тряхнула плечом так сильно, что Алеша как-то сразу весь подскочил и неестественно ровно сел в кресле. Его красные осоловелые глаза выражали полную

отупелость.

Он уже даже не падший ангел, он расфуфыренное ничтожество! подумала Эллочка.

А Алеша через минутку повесил голову себе на грудь и захрапел.

Все! Пи*дец! сказала сама себе Эллочка. Она отвернулась и стала смотреть в иллюминатор. Ночное небо, в котором летел самолет, равнодушно заглядывало

в салон.

В пять утра самолет приземлился в Москве.

Когда такси остановилось у ее подъезда, Эллочка поцеловала в лоб полуспящего Алешу:

Езжай, милый, к себе домой!

Потом она протянула деньги водителю и попросила отвезти молодого человека по адресу.

Когда она вышла из машины и водитель помог вытащить из багажника большую сумку на колесиках, Эллочка, не оборачиваясь, двинулась к подъезду.

Эллочка, Вишенка! услышала она у себя за спиной.

Она обернулась. Машина продолжала стоять, а из открытой задней двери высовывалась голова Алеши. Он пытался спустить ногу на тротуар, но у него это как-то

плохо утром получалось.

Он в этих конвульсивных, дергающихся движениях был и жалок, и смешон.

Все, милый, все! Домой, езжай домой!

Эллочка смеялась, стоя на пороге своего дома.

Если исходить из логики событий, то выходило, что между двух крайностей "богачом-старпером" и "проплаченным молокососом" должна была быть "золотая серединка".

Такой "золотой серединкой" могли бы стать партнерские, равные отношения между мужчиной и женщиной, если таковые вообще возможны.

Эллочка старалась поменьше делать в своей жизни ошибок. Она всегда тщательно обдумывала рассказы своих подруг об отношениях с мужьями и любовниками. Внешне

это выглядело, как внимание к судьбе другого человека. Эллочка всегда внимательно слушала, и, если это было возможно и требовала ситуация, спрашивала,

задавала непрямые вопросики. Такие вопросики часто подстегивали рассказчицу. Ведь в конце концов, надо же кому-то поплакаться в жилетку.

Подруги исповедовались, а Эллочка слушала и потом, тщательно обдумывая рассказанные ей ситуации и примеряя на себя выложенное "нижнее белье", делала выводы.

Это был ее опыт.

Если же ей все же приходилось "попадать", ей в этих ситуациях всегда помогало чувство юмора, доходящее до презрительного, всеразрушающего смеха. И это тоже

был ее опыт, и эти ошибки она более совершать не собиралась.

Сделав выводы, после двух в буквальном смысле зеркальных встреч с Виталием Петровичем и херувимчиком-алкоголиком Алешей, и на основании этого опыта, сформулировав

трехчастную классификацию возможных отношений между мужчиной и женщиной, Эллочка остановилась в своих размышлениях, исследованиях и, как следствие, желаниях

на "золотой серединке".

Что это такое "золотая серединка" Эллочка себе представляла плохо. Это ей напоминало почти забытое подростковое девичество, когда ей было пятнадцать,

когда она читала разнообразную классику и в ее кудрявой головке сложился образ того, кого ее птица-душа уже, кажется, любила и желала. Эти образы слабыми

тенями соскальзывали со страниц толстенных томов и, соскользнув, сразу же заглатывались пробужденной душой. Вряд ли она могла бы тогда ответить самой себе,

кого из множества героев желала и любила душа. Это был сплав из возвышенного самоотвержения, самоуверенной и красивой наглости с оттенками вульгарного

хамства и презрительной дерзости. Тут же были замешены грани лихого супермена-разбойника, отчаянного гуляки с нежной душой поэта и, конечно же, холодного

всепрезирающего и тоскующего демона.

Когда девочка отрывала глаза от книжных страниц, то она в окружающей ее действительности не встречала того, кто бы мог адекватно отразиться в зеркале ее

души.

Но все же, классификацию следовало довести до логического завершения, и в этом Эллочке помог желтоглазый журнальчик. Среди пестрой рекламы и всякой печатной

ерунды, которую очень хочется прочитать и после которой всегда хочется в кого-нибудь плюнуть, где-то посреди всего этого Эллочка наткнулась на советы гадалки.

Внимание Эллочки привлекло название: "Ваша судьба золотая серединка". В правом углу небольшой статейки красовалась фотография колдуньи Зорги. Так звали

автора этой статьи. Вот так просто: "Колдунья Зорга". Некрасивое моложавое лицо с вытянутыми чертами: нос, рот, брови. Тусклые, смотрящие как бы в себя

глаза, и такой же вытянутый разрез глаз. Взглянешь и скажешь: "Колдунья, действительно". А потом еще секунду присмотришься и добавишь: "Колдунья, но добрая".

Все это в секунду мелькнуло в сознании Эллочки, и она начала читать.

Прочла раз и потом внимательней еще два раза.

В общем, ничего особенного. Но зацепила простоватая уверенность Зорги в том, что она писала.

Писала же она о "золотой серединке как судьбе человека". Эллочке сразу же показалось, что Зорга все это говорит только ей одной. И говорит просто донельзя.

Возьмите лист тетрадный, разделите его пополам вертикальной чертой. Слева сверху напишите "Он", а справа "Я".

По пунктам: первый, второй, третий+ впишите признаки вашего представления о "нем", а справа впишите, что можете вы дать возможному союзу.

Вот и все. Никуда это не надо было посылать и оплачивать предварительно квитанции, не надо было эту писульку класть под подушку, и даже не надо было произносить

магическое заклинание типа: "суженый-ряженый, явись-появись".

Последней фразой в этой статейке было: "Прочтите несколько раз написанное вами и попробуйте согласиться с этим. Помните, что с судьбой не играют!"

Последняя фраза насчет судьбы, видимо, призвана была усилить впечатление от вполне бледной и избитой темы. Дешевый, но железно действующий прием: "Попробуйте

и увидите сами!" Кто же не захочет попробовать!

И Эллочка попробовала.

Вечером дома она вырвала из блокнота лист, разделила его вдоль и задумалась. Это оказалось не таким уж простым делом. Но все же через час писулька была

готова. Эллочка перечла и скривила вишневые губки.

Бред какой-то! усмехнулась она.

Она отложила бумажку, выкурила сигарету и пошла в ванную. Выйдя из ванной, она увидела на столике свою писульку и снова перечла ее.

Потом еще целый час Эллочка сидела и с усердием редактировала свой текст. Наутро за завтраком Эллочка снова перечла вчерашнюю писанину. С утра текст показался

ей более осмысленным, и она согласилась с ним.

И действительно, в голове Эллочки что-то щелкнуло. Она как бы надела на глаза невидимые специальные очки, сквозь которые иначе увидела людей.

А так как мысленный взгляд Эллочки был сориентирован исключительно на мужскую половину человечества, то все мужчины, которых она встречала глазами, мгновенно

в ее сознании сортировались по трем приготовленным корзинам.

Это была увлекательная игра увидеть в желторотом прыщавом студентике беззубого старпера с слюнями сладострастия при взгляде на короткую юбку. В ячейку

"золотой серединки" попадало не так уж много. Эллочка была пристрастна и строга в своем отборе.

Но уже в первый же день в офисе в среднюю ячейку попали два сотрудника "Норд-Веста". Артур Шотов, чеченец с умными, спокойными глазами, в глубине которых

стояла зовущая тайна и кавказская гордость. Вторым был ее непосредственный начальник Костя Комаров. Но Костя был женат, и к тому же он был сыном Виталия

Петровича и в мыслимой перспективе Эллочки должен был наследовать отцовскую стезю "богатого старпера".

Не все так было просто с этой "золотой серединкой". Но Эллочка была неглупой женщиной и смогла понять и оценить весь подтекст этой незатейливой писалочки-считалочки.

Несомненно, думала Эллочка, эта колдунья Зорга знает больше, чем сообщает.

Эллочка отыскала журнальчик и открыла страничку с "золотой серединкой". Ничего не выражающие, кроме опрокинутости в себя, глаза. Но именно эта опрокинутость

почему-то волновала и притягивала к себе внимание Эллочки. Ни явной, ни скрытой рекламы фирмы этой колдуньи, ни адреса, ничего вообще. Коротенькая статейка

на глянцевой бумаге с фотографией.

И все.

По местной телефонной линии секретарь Наташа вызвала Эллочку к шефу.

Елена Кирилловна, обратился к Эллочке Костя Константин Петрович, познакомьтесь, пожалуйста, это Глеб Сергеевич Сапегов, президент торгового дома

в Риге. Наша компания, как вы знаете, довела до логического и успешного конца переговоры с нашими латвийскими партнерами, и вот сегодня мы с Глебом Сергеевичем

подписали годовой договор.

Эллочка дружелюбно кивнула представленному ей Глебу Сергеевичу и протянула руку.

А это наш главный бухгалтер Елена Кирилловна. Прошу любить и жаловать! продолжал Константин Петрович.

Любить это я понимаю, это я даже готов, а что значит жаловать? в том же тоне дружеской беседы ответил Глеб Сергеевич. Это значит по-русски "жалеть"?

Это не совсем так, ответила Эллочка. "Жаловать" здесь скорее в смысле "принимать", но, впрочем, в старину на Руси говорили: "жалеть значит любить".

Ох уж эта ваша русская "всечеловеческая любовь"!

А вы разве не русский? поинтересовалась Эллочка.

Вот-вот, вы побеседуйте пока, а мне надо сделать парочку звонков, с этими словами Константин Петрович отошел к своему столу.

Разве ваше имя и отчество не свидетельствуют о вашем российском происхождении? Да и ваш хороший русский язык, продолжала Эллочка.

Да, это так. Я латыш наполовину. Отец мой русский. Но я родился и уже сорок лет живу и работаю в Латвии, и Латвия моя родина. Мой основной язык латышский,

затем английский и уже потом русский.

Секретарь Наташа вошла в кабинет и положила на столик перед Эллочкой файловую папочку с пачкой документов.

Это наш договор, взглянув на положенную папку, сказал Глеб Сергеевич. Хорошо было бы, если бы вы его просмотрели. Потребуется финансовая смета, как

форма-приложение к договору финансовый план.

Эллочка понимающе кивнула головой.

Наш торговый дом, продолжал Глеб Сергеевич+

Эллочка продолжала внимательно слушать и услышала еще чей-то голос.

Может, это он? прозвучал внутренний голос.

Секретарь Наташа принесла кофе и, поставив поднос с чашками, кофейником и шоколадом, вышла. В кабинете присутствовал еще один человек. Но он сидел на боковом

диванчике в стороне и листал какой-то журнал. Это был, вероятно, сопровождающий Глеба Сергеевича. Сам же Глеб Сергеевич сидел в инвалидной коляске его

ноги были неподвижны и, помешивая ложечкой кофе, продолжал говорить.

Добротный черный костюм, светло-серая рубашка с кремовыми манжетами, в которых поблескивали маленькие брильянтики. Серый с голубым отливом галстук, серые

внимательные глаза, узкое лицо, голова в форме яйца, короткая стрижка и седые виски.

Узкие туфли остренькими носиками смотрели друг на друга. И вот это положение туфель подчеркивало неподвижность ног.

Эллочка лишь старалась не смотреть на эти узкие, заостренные туфли, но когда раздался услышанный только ею одной этот голос, Эллочка неловко вздрогнула,

и папка с договором соскользнула с ее коленей на пол.

Глеб Сергеевич быстро нагнулся и протянул руку, чтобы поднять папку.

Рука Эллочки нервно и резко потянулась, но Глеб Сергеевич уже подхватил с пола папку. Ему удалось быстро подкатить коляску к стулу, на котором сидела Эллочка,

и, нагнувшись всем корпусом, он поднял папку.

Пожалуйста, сказал он, протягивая ей папку.

Его лицо было так же спокойно, а глаза были так же внимательны. Он все это проделал так ловко и быстро, что Эллочке показалось, что он может взять и подняться

с этого нелепого кресла-коляски.

Но его две острые туфли все так же продолжали смотреть друг на друга.

Глеб Сергеевич перехватил ее взгляд.

Она была уверена, что он прочел в ее взгляде все ее мысли, и мысли ее были цвета ужаса.

Все понимаю, ответили его глаза ей, но увы, это так! Ноги есть, а не ходят. Президент крупного торгового дома в Риге с брильянтовыми запонками, с

часами Ролекс и в инвалидном кресле-коляске. Но я тут при чем?

Эллочка не находила себе места. У нее просто не укладывалось ни в голове, и вообще нигде то, что этот мужчина это он.

Это как инопланетяне. Мы можем допустить их существование, но что делать с ними?

Эллочка где-то читала, что такие ущербные люди живут в своей субкультуре. Они женятся и выходят замуж за себе подобных, и у них часто рождаются вполне здоровые

дети. Это высшее оправдание их ущербности перед Богом. С этим Эллочка вполне соглашалась и всегда с долей умиления смотрела на такие семейные пары.

Но всегда в ее душе присутствовала грань отчуждения, отторжения и неприятия ущербности как факта жизни.

Это был, вероятно, инстинктивный барьер, подсознательный протест жизни против любого ее нарушения. А отсутствие слуха, или зрения, или неподвижные ноги

это покушение на жизнь как принцип. И с этим была внутренне согласна Эллочка.

Но все же, что-то толкало к этому человеку, и она позвонила ему.

Он жил в частной гостинице и уже завтра должен был улетать в Ригу.

Здравствуйте, Глеб Сергеевич, это Елена Кирилловна Лютикова, мы с вами+ Эллочка волновалась и еще не успела закончить свое телефонное представление,

как на другом конце провода ее остановил спокойный голос Глеба Сергеевича:

Я вас узнал, Елена Кирилловна. Вы, кажется, немного взволнованны. Что-то случилось?

Нет. Ничего страшного. Я просто хотела, дело в том+ В общем, я просмотрела договор, и финансовый план с нашей стороны будет в течение месяца, согласно

договору, подготовлен и представлен.

Спасибо, Елена Кирилловна, ответил голос в трубке, и Эллочке показалось, что вот сейчас он скажет еще два дежурных слова и положит трубку.

Почему у вас не двигаются ноги? Почему вы такой ловкий, сильный, мужественный? Почему эти злосчастные ботинки так нелепо развернуты вовнутрь? Почему у

вас есть брильянтовые запонки, а нет обручального кольца? Почему я вас должна любить? в груди Эллочки рвались слова, душа стонала и болела, но что она

могла сказать в трубку?

Глеб Сергеевич, я хотела сказать, что вы, наверное, сильный и мужественный человек.

Сила и мужество это категории, делающие любого мужчину мужчиной и отличающие его от женщины. У вас, у женщин, множество других достоинств и привилегий,

например привилегия любить и быть любимой.

Разве для мужчины любовь значения не имеет? спросила Эллочка.

Имеет, но этот вопрос у мужчины стоит не на первом месте.

А что же на первом месте?

На первом месте стоит дело, которое выбирает для себя мужчина и которому он готов служить.

В трубке повисла пауза.

Я вас понимаю, сказала Эллочка.

А я понимаю вас, ответил Глеб Сергеевич.

И снова повисла пауза. Но это был не тот случай, когда обе стороны не знают, что еще сказать, и мучительно подыскивают тему для разговора. Это была пауза

для возможности понять, о чем хочет сказать тебе другой человек.

Вы, Глеб Сергеевич, простите меня! это уже было не в теме политкорректности и дозволенности, и если бы Глеб Сергеевич спросил, например, за что он должен

простить, то это был бы совсем пошлый разговор.

Но Глеб Сергеевич не спросил этого.

Вы, русские, призваны вечно мучиться между желанием любить ближнего и невозможностью осуществить эту любовь. Это метафизическая проблема, и решается она

не тут.

А где? Эллочка начинала чувствовать себя кроликом перед удавом. Все слова, все окружающее ее пространство и время теряли смысл и пропадали. Она ощущала

страх, неизбежную гибель и ощущала в то же время сладость этого страха и сладость гибели. Если бы в эту минуту с того конца провода ее позвали куда угодно,

Эллочка, даже не задумавшись, сию минуту сорвалась бы с места и никогда потом в своей жизни об этом не пожалела.

До свидания, Елена Кирилловна. Спокойной ночи, напоследок прозвучало в трубке. Она что-то невразумительное прохлюпала сквозь наполненный соплями и слезами

нос. Слезы переполняли глаза, заполнили все пазухи носа, текли в глотку, и Эллочка сглатывала их. Она терла ладошкой глаза и щеки, как терла когда-то очень

давно, переживая смерть новорожденного котенка.

А по телевизору шел концерт большой праздничный концерт. И Эллочка вспомнила, что ведь завтра двадцать третье февраля День защитника Отечества.

Надо было Глеба поздравить, подумалось Эллочке, хотя какой он защитник отечества? Во-первых, инвалид, а во-вторых, он к нашему отечеству никакого

отношения не имеет. А все же, был бы повод и оправдание звонку.

Эллочка отворила дверцу секретер-бара и достала бутылку массандровского портвейна.

Мой любимый портвешок! Ты пахнешь моим дорогим Крымом, его солнышком, его морем, его степями и горами, Эллочка держала перед собой бутылку с темной

жидкостью, как держат ребенка.

Потом она достала штопор и вытащила пробку, и доверху наполнила высокий пузатый бокал вином. По кухне растекся сладковато-терпкий, особый портвейный дух.

Первый бокал Эллочка выпила залпом, как пьют воду или сок после страшной жажды.

Выпив, Эллочка села в кресло и стала смотреть концерт. Красивые мужчины и женщины пели с эстрады о мужестве, о силе и доблести, а в зале сидели те, для

кого пелись эти песни.

У вас там свой праздник, а у нас свой, Эллочка щелкнула кнопку на пульте телевизора, и голубой экран погас.

Эллочка налила еще полбокала и, подняв его, как поднимают бокал перед тостом, сама себе сказала:

Дорогая Эллочка, Елена Кирилловна! От лица всех доблестных, мужественных и сильных мужчин нашего отечества, поздравляем вас с двадцать третьим февраля

Международным женским днем! Желаем вам успешно допить эту бутылку и напиться вдребадан!

Эллочка хмыкнула и внимательно осмотрела бокал. Она его слегка наклонила, и красная жидкость в бокале наклонилась тоже и сместилась к краю бокала. Эллочка

еще чуть-чуть наклонила бокал, и жидкость вплотную приблизилась к краю бокала.

Эллочка подняла высоко, на всю вытянутую правую руку, бокал и, запрокинув голову и открыв свой вишневый ротик, наклонила бокал еще. Тонкая струйка ниточкой

протянулась от бокала, и скользнула по щеке на подбородок, и по шее затекла под блузку. Эллочка сфокусировала струйку-ниточку на свой открытый ротик и

стала сглатывать терпкую жидкость.

Напьюсь всем чертям назло! решила Эллочка. Сегодня мой праздник! Мой праздник! Слышите, вы, доблесть и мужество нашего Отечества! Мой праздник!!!

Эллочка взмахнула рукой и снесла со стола стоящую, наполовину отпитую бутылку. Бутылка бухнулась набок и, прокатившись по столу и оставив кровавый след

на скатерти, грохнулась на кафельный пол. Звон бьющегося стекла отрезвил Эллочку.

Е* мать, ругнулась Эллочка, даже напиться и того нельзя! Что же это такое?

Она подмела осколки и выбросила в мусорный пакет. Салфетками собрала пролитое вино и, засунув их в тот же мусорный пакет, понесла его выбрасывать.

У лифта сидела кошка. Раньше этой кошки Эллочка не видела у них в подъезде.

Ты чья такая красивая? спросила у кошки Эллочка.

Кошка была длинношерстной и абсолютно черной. Ее медно-красные глаза в овальных глазницах внимательно наблюдали за Эллочкой.

Наверно, эта незнакомка соседей, которые недавно поселились этажом ниже, решила Эллочка.

Она опустила мусорный пакет в зев мусоропровода и захлопнула крышку. Пакет зашуршал по трубе и глухо ударился о дно.

Проходя назад мимо лифта, Эллочка кошки уже не увидела.

Странно, куда она делась? Наверно, проскочила, когда я возилась с мусором, решила Эллочка.

У ее двери сидела все та же черная с медно-красными глазами кошка.

Ты уже здесь? почему-то обрадовалась Эллочка.

Кошка невозмутимо сидела у двери и, когда Эллочка подошла, выпрямилась, встала на четыре лапы и важно задрала хвост, как умеют задирать только кошки.

Ну заходи, коли так! распахнула дверь Эллочка. Кошка вошла первой. Эллочка вошла следом и закрыла дверь.

Кошка осмотрелась и сразу прошла не в кухню, а в комнату.

Эллочка вставила новый пакет в мусорное ведро, вымыла руки и, прикурив сигарету и взяв пепельницу, пошла в комнату к своей гостье.

Она вошла в комнату. Свет из коридора узкой полосой освещал только середину комнаты. Эллочке подумалось, что кошка должна сидеть в полосе коридорного света.

Но в полосе света кошки не было. Эллочка решила зажечь свет и тут увидела, что нечто огромное, черное лежит на диване. Эллочка уже протянула руку к выключателю,

но увиденное заставило ее обернуться еще раз и о боже!

На ее разложенном диване во весь его двухметровый размер лежал огромный, черный кот. Это был именно кот огромный, черный, с медно-красными глазами и настоящими

яйцами.

Кот лежал на боку и внимательно следил за Эллочкой. Его взгляд и вся его поза все говорило об одном: "Ну, что скажешь? Что ты сейчас станешь делать?"

Эллочка не испугалась. Ей было непонятно одно: как этот кот, так лихо там в коридоре замаскировавшись под кошку, здесь превратился в наглого кота!

Эллочка не решилась близко подойти к гостю и присела на корточки напротив дивана.

Кот лежал и смотрел на Эллочку, а Эллочка сидела на корточках и курила. Потом она затушила окурок в пепельнице и почувствовала, как у нее от неудобной позы

затекли ноги. Она встала на колени и, поставив на пол пепельницу, медленно поползла к дивану. Двигалась она очень медленно. Сначала Эллочка выдвинула вперед

левую руку и замерла в этой позе. Потом она подтянула правую ногу и снова замерла. Ее спина прогнулась в пояснице, и Эллочка почувствовала, как сильно

от прогнутости позвоночника в пояснице что-то хрустнуло. Она напрягла еще сильнее мышцы спины, и по телу поплыла тягучая, горячая истома. Ей захотелось

еще сильнее прогнуть спину, как это делают кошки. И она это сделала.

Кот, продолжая невозмутимо лежать на диване, внимательно наблюдал за Эллочкой.

Но разве это была Эллочка?

Если предположить случайного зрителя, то он увидел бы на диване лежащего большого черного кота, а перед диваном на полу извивающуюся на четырех лапах кошку.

Эллочка повернула голову в сторону коридора, откуда полосой лился свет, и увидела высокую женщину. Женщина была в строгом длинном, до пола, черном платье.

Черные камни бус тускло поблескивали. В ушах были длинные серьги с рубиновыми ромбами в тусклом серебре. Волосы прибраны в низкий узел и на затылке образовывали

подобие высокого воротника платья. Удлиненное лицо и взгляд! Взгляд ее был обращен в себя. Это была колдунья Зорга.

Эллочка и в этот раз не удивилась, но захотела поприветствовать Зоргу.

Но Зорга предупредительно подняла руку. Этим жестом она говорила, что не надо слов.

Кот лишь повел усами и вальяжно растянулся на диване.

Эллочка вытянула шею и сделала еще один шаг, потом она прыгнула на диван и уселась напротив кота.

Зорга продолжала стоять в коридоре. Позади нее находилось длинное, во весь рост, зеркало, и там была еще одна Зорга, и в глубине другой, отраженной, комнаты

на диване лежал черный кот и рядом с ним сидела кошка.

Эллочка смотрела на кота, на Зоргу. А потом потекли слова. Они принадлежали Зорге:

Ты поверила в мою игру, и выполнила все ее условия, и почувствовала результат.

Да, согласно кивнула головой Эллочка. И кот кивнул головой и, зажмурившись, замурлыкал от явного удовольствия.

Что ты почувствовала? спросила Зорга.

Это не так просто объяснить, стала говорить Эллочка, это опрокинулось на меня, и я почувствовала, что что-то во мне шевельнулось. Это похоже, как

если бы задеть струну. Она зазвучит, и вот это звучание+ неожиданная встреча с самой собой, но при этом другой+ Я почувствовала, что задета была во мне

струнка, о которой я не догадывалась. И она зазвучала. Но это было кратко, и потом+ Я услышала голос.

И тут заговорил кот. Он продолжал все так же растянувшись лежать. Только правую переднюю лапу он подложил под голову и как бы опирался теперь головой на

эту лапу.

Разница между силой обладания и обладанием силой, в общем-то, незначительная, и я думаю, что для Элли, пусть даже это не будет выбором, но будет нашим

подарком. В конце концов, все мы желаем "Быть!"

Да, Боргезо, как всегда, прав! Он иногда чересчур учено выражается, но вещи говорит правильные, заговорила Зорга.

То, что ты почувствовала, это и была твоя сила, а уж каков источник ее это большого значения не имеет перед желанием "Быть". Твой тотем черный кот,

и в нем твоя сила. Но ты должна этой силы пожелать сама. Ну как, хотела бы ты обладать такой силой?

Какова цена за услугу?

Цена везде и всегда одна. Все эти сказки о договорах, в уплату которых закладывают души, это бред собачий! брезгливо скривила губы Зорга, а Боргез

ощетинил усы и зарычал.

Не любит наш Боргез собачий дух. Тут ему на днях какой-то шнауцер ухо разодрал, развеселилась Зорга.

И совсем не шнауцер, а волкодав-среднеазиат, и не ухо разодрал, а так, оцарапал. Но я ему всю морду в кровь! Боргез ощетинил шерсть и поджал задние

лапы.

Ну ладно, ладно, примирительно сказала Зорга, я знаю, что ты у нас самый сильный!

Да, это именно так! удовлетворенно и успокоенно сказал Боргез. И день двадцать третье февраля это мой праздник, Международный день котов!

И кошек, добавила Элли.

И кошек тоже! согласилась Зорга.

А цена, об этом нечего заморачиваться, продолжала Зорга, все когда-нибудь кончается. Бессмертие души это предмет веры, а сила обладания это реальность:

здесь и сейчас. Вот это важно понять и сделать выбор. Но ты, я понимаю, свой выбор сделала, и снова остренький ее взгляд уколол Элли.

Да, я хочу быть кошкой, я хочу быть членом вашего кошачьего братства!

Аминь! рявкнул не по-кошачьи Боргез и ловко ухватил своими передними лапами Элли за горло. Его острые белые зубы близко блеснули перед глазами Элли.

Элли почувствовала боль в шее и увидела, как льется кровь.

Это же моя кровь, успела подумать Элли.

Сознание стало меркнуть, и последнее, что увидела Элли, это огромное лицо Зорги. Широко раскрытый красный рот, впивающийся в ее шею.

Элли умерла.

Эллочка реально почувствовала, как смерть приблизилась и как она, Эллочка, умерла. И в ту же минуту она проснулась. Ноги совершенно онемели от неловкой

подломленной позы. Голова изогнулась в нелепом положении.

Эллочка попыталась пошевелиться, но не смогла. Ноги ее совершенно не слушались. Она повалилась набок и застонала.

Элла беспомощно лежала в своей комнате на полу перед диваном, на котором чернел сложенный плед.

Брысь, проклятый кот! захрипела пересохшими губами Эллочка. В ноги постепенно возвращалась чувствительность. Чувствительность возвращалась во все ее

тело, и с чувством тела пришла головная боль и чувство тяжелого похмелья.

Эллочка лежала на полу и выла.

Она выла, хрипела, стонала и смеялась. Она каталась по полу.

Потом Эллочка встала на четыре конечности и, прогнув до хруста в пояснице спину, громко и истошно замяукала:

Мяу, мяу, мяу!

21 - 28 февраля 2006 г.